Параллель продолжает свой рассказ об исследовательской поездке в Великобританию в рамках Года музыки Великобритании и России, которая состоялась в начале 2019 года. В рамках поездки мы встречались с разными инициативами, поддерживающими и продвигающими женщин в музыке, и не могли не встретиться с представительницей масштабного проекта Keychange.  В последние годы все больше и больше происходит дискуссий на тему многообразия лайн-апов музыкальных фестивалей с точки зрения как гендерного, так и этнического баланса. Пока большинство фестивалей имеют грустную статистику, где женщины например составляют только 14% программы, в то время как другие пытаются более осознанно, но и не всегда удачно подходить к тому, как они программируют фестивали и какой посыл выражают, делая женщин какой-то особенностью нежели нормой. Keychange — международный проект от фонда PRS, целью которого является развитие и поддержка женщин в музыкальной индустрии и продвижение идеи гендерного баланса фестивалей к 2022 году. Совсем недавно проект объявил о том, что расширяет свою миссию, чтобы включать консерватории, оркестры, радиовещателей и любые организации, которые готовы показать свое намерение и стремление к равенству. С момента запуска проекта, под миссией подписалось уже более 190 фестивалей. Список можно посмотреть на официальном сайте. Параллель поговорила с Джесс Партридж, отвечающей за коммуникации проекта Keychange о том, почему он важен, как разговаривать на тему равенства в индустрии и что делать организациям, чтобы этого равенства достигать.

Можешь рассказать немного о том, чем занимается фонд PRS?

У нас 30 разных схем финансирования. У нас есть гранты для композиторов, для авторов песен, для продюсеров — для всех тех, кто не выступает со своими произведениями. У нас есть фонд ISF —Международный фонд шоукейсов, — и если тебя пригласили выступить на фестивале, но у тебя нет денег на дорогу, то через PRS туда можно подать заявку на финансирование. По сути, мы занимаемся поддержкой простых людей.

На сайте Keychange достаточно подробно описывается миссия проекта, но хочется уточнить: ваш главный приоритет — это фестивали?

У проекта два направления. Первое нацелено на достижение гендерного баланса на фестивалях. Второе направление — это программа развития талантов, в которой участвуют 60 женщин из шести стран. Половина из них — выступающие артисты, другая половина — закулисные специалисты: авторы песен, композиторы, продюсеры. Фактически весь прошлый год мы отправляли их на разные фестивали, устраивали воркшопы и мероприятия, где они могли выступить, рассказать о себе, научиться чему-то друг у друга, — и выделяли им гранты на совместные проекты.

И всё это из фонда PRS, британского авторского общества?

Проект финансируется Европейским союзом, программой «Креативная Европа». Это маленький международный проект, и это значит, что нужно иметь официальных партнёров в разных странах. У нас шесть партнёров — это как раз те шесть стран, откуда 60 участниц нашей программы развития талантов. По 10 женщин из каждой страны: Эстонии, Швеции, Исландии, Германии, Испании и Великобритании. Прошлый год был сумасшедшим, мы перепрыгивали с одного фестиваля на другой, но это того стоило: фестивали — отличное место для встреч и хорошая возможность выступить. Для артистов это было очень полезно в плане сценического опыта и продвижения карьеры. А ведь многие из них скорее всего не смогли бы, например, сыграть на фестивале Reeperbahn в Гамбурге, если бы не мы.

Эти 60 участниц останутся в программе на следующие пять лет или вы каждый год будете выбирать новых?

Изначально проект был рассчитан на один год. Грант покрывал только два года: год подготовки и год фестивалей и окончания программы. Сейчас финансирование прекратилось, но мы подаём заявки на новые гранты и усовершенствование программы. Это был эксперимент, который местами сработал не так уж удачно, и это можно было бы исправить. Мы проанализировали все ошибки, составили новый план и снова подали заявку в Европейский союз на масштабный проект, в котором с каждым годом смогли бы участвовать всё больше стран и больше женщин.

То есть у вас будет больше артистов?

Надеюсь. Предполагается, что количество будет расти из года в год, и что каждый год будет меняться основной состав. Финансирование рассчитано на следующие три года и завершится к 2022 году — как раз, когда мы собираемся достичь нашей главной цели по фестивальному направлению. Так что в наших планах связать итоги обоих проектов.

Ваша главная цель к 2022 году — добиться гендерного баланса на фестивалях в соотношении 50/50. Фестивали сами подписываются на это?

Идея в том, чтобы посвятить пять лет работе над достижением такого баланса. Если совсем честно, то речь не столько об обязательном установлении гендерной квоты в 50/50, сколько о попытке заставить фестивали более осознанно подходить к выбору артистов. Чтобы организаторы всерьёз задумались о том, кого они приглашают и почему, о гендерном и расовом многообразии на их фестивале, о том, как это влияет на аудиторию. 

В последнее время женщины стали всё больше высказываться по поводу проблем репрезентации и многообразия в разных творческих сферах. Почему, на твой взгляд, раньше такое количество разных голосов не было представлено на фестивалях?

Мне кажется, что музыкальная индустрия в целом была плохой средой для этого. Да даже сейчас в музыкальном закулисье до сих пор доминируют мужчины. У меня было много разговоров об этом не только с организаторами фестивалей, но и с другими представителями индустрии: артистами и всеми остальными, кто не признавал проблему. И все они просто не задумывались об этом, потому что для них всё просто: «Я мужик и меня это не волнует». Но потом произошло несколько крупных скандалов, и для нас и многих других это послужило мощным импульсом к тому, чтобы яростнее бороться за равенство и, главное, за осознание существующей проблемы — мне кажется, именно признание проблемы сыграло ключевую роль и многое изменило. Было и много других факторов, которые очень нам помогли.

Одно из наших достижений в рамках Keychange, — манифест, который мы постепенно создавали на протяжении всех общих встреч. Мы собирались со всеми участницами из разных стран и спрашивали их: «Что в вашей стране работает хорошо?», — в плане гендерного равенства, к примеру, есть ли соответствующие законы или центры помощи. Они рассказывали нам про разные проекты, при этом у каждой была возможность высказаться и внести свой вклад в обсуждение. В конце мы написали манифест, по пунктам перечислив всё, что нужно поменять, с наглядными примерами того, как это реализовано в одной из стран. Например, в Великобритании все более-менее крупные компании обязаны предоставлять отчёты о том, сколько у них составляет гендерный разрыв в оплате труда, — эти цифры реально заставляют людей задуматься. Мы представили наш манифест в Европейском парламенте, разделив его на части по сферам деятельности, например, что должны делать финансовые организации, чтобы достичь равенства, что нужно делать в музыкальной индустрии, что должно делать правительство.

 Как ты считаешь, если бы программными директорами фестивалей были женщины или представители других меньшинств, это помогло бы увеличить многообразие на фестивалях?

Безусловно. Чем многообразнее команда организаторов, тем многообразнее лайн-ап. Но даже если у тебя нет возможности набрать такую команду — а я понимаю, что это не всегда так просто, — есть много других способов услышать тех, кому редко дают высказаться. Я намеренно избегаю здесь термин «меньшинство», потому что женщины меньшинством не являются, и мы как раз пытаемся подчеркнуть, что речь не о притесняемом меньшинстве, а, вообще-то, о притесняемом большинстве. И это безумие.

 

Важно донести до людей, что лидерами мнения обычно становятся белые мужчины, и чаще всего общество прислушивается именно к ним. На панельных дискуссиях я всегда говорю: «Проверьте, откуда вы получаете информацию?» Не от белых ли мужчин? Потому что если так, то эта информация предвзята и необъективна, и ваше внимание может быть направлено далеко не на все стороны проблемы. Это то, что на протяжении всей мировой истории происходило с женщинами. И поэтому я надеюсь, что мы увидим какие-то долгосрочные перемены.

Как ты отвечаешь на доводы этих белых мужчин?

Не только белых мужчин.

Ну, тех, кто говорит, что вы выдумали эту проблему. Как ты отвечаешь на это?

На мой взгляд, бывает и абсолютно обоснованная критика. Нет единственного правильного пути. Если ты хочешь что-то изменить, то всегда найдутся люди, которые скажут, что ты делаешь что-то неправильно. С нами такое было. Думаю, это только показывает, насколько значительно то, что ты делаешь. Чаще всего я сталкиваюсь с таким аргументом: «Женщинам не хочется, чтобы их приглашали на фестивали только потому, что они женщины, — они хотят, чтобы их приглашали из-за таланта». Я много лет слышу эти слова от разных людей, и в конце концов я сформулировала свои ощущения по этому поводу. Теперь я отвечаю, что этим аргументом вы обесцениваете талант женщин, потому что вы говорите, что если приглашать на фестивали больше женщин, то многие из них не будут талантливыми, а это бред. В мире миллионы талантливых женщин. И ценят их не только потому, что они женщины.

Я заметила, что некоторые фестивали из тех, кто начал задумываться о многообразии в лайн-апе, не до конца продумывают стратегию, чем вызывают разногласия. Например, фестиваль Moog.

 а, у меня был очень интересный разговор с женщиной из Moog, которая как раз отвечает за букинг. Она сказала, что они многое вынесли из этого опыта. Опять же, нет какого-то единственно правильного пути, и невозможно совсем избежать ошибок. Но их намерения очень похвальны. Я прекрасно понимаю, как это трудно.

Я иногда слышу от некоторых женщин, что создание пространств только для женщин — это своего рода сегрегация. Вроде бы ты идёшь против «мужского клуба», но на самом деле делаешь только хуже.

На панельной дискуссии фестиваля Eurosonic кто-то спросил меня: «Не будет ли лучше, вместо создания закрытых женских пространств, стать частью общего пространства?» Но, во-первых, эти пространства не взаимоисключающие, и ты можешь быть и там, и там. А во-вторых, для людей, которых угнетают, важно иметь место, где можно просто быть собой и обсуждать какие-то проблемы без страха, что тебя заткнут и оттеснят. Потому что это выматывает.

Благодаря Keychange и нашей программе развития талантов мы отправили всех 60 участниц на Tallinn Music Week в Эстонию. Мы отправили их всех в Испанию. И им заметно помогла эта возможность побыть вдали от мужчин. Просто познакомиться с другими женщинами в неконкурентной обстановке, — потому что часто, когда мы понимаем, что для всех нас не хватит места, мы начинаем соперничать между собой. Это был потрясающий опыт, поворотный момент для многих участниц.

Это очень много артистов! 

Да! Было довольно тяжело. Но было интересно наблюдать за процессом. Была одна участница, которой было всего 20 лет, и она только что подписала контракт с большим лейблом, Def Jam. И когда она приехала в Таллин, она сказала, что никогда не чувствовала себя так безопасно за всё время в музыкальной индустрии. Это показывает, насколько важны такие пространства. Ты ведь в любой момент можешь включиться и в общее пространство тоже.

Да, перед этим набравшись уверенности в безопасных пространствах, где ты можешь без давления получить новые знания и навыки. Сколько фестивалей подписались под вашей целью?

Сейчас у нас 151 фестиваля, и постоянно подписываются всё новые.

Это по Европе?

По миру. У нас есть фестивали в Бразилии, США, Канаде, Австралии. Если знаешь фестивали в России, которые хотели бы подписаться под нашей миссией, — дай знать!

Надеюсь, что такие найдутся, потому что у нас пока ещё совершенно другая ситуация.

Это интересно, потому что Эстония участвует в Keychange. Там чувствуется влияние Финляндии и Швеции, и поэтому они местами довольно прогрессивны, но в целом Балтика пока отстаёт в обсуждении этих вопросов. Но Эстония как бы застряла где-то посередине — в каких-то вещах она довольно прогрессивная, а в каких-то совсем нет.

При этом они неплохо заявили о себе, сделав Tallinn Music Week. Туда со всей Европы едут за музыкальными возможностями.

И в Нарву. Там проходит фестиваль, который называется «Станция». Нарва — самый большой европейский город на границе с Россией. У них очень интересный менталитет, не только в плане музыки, но и в плане политики.

Да, это точно. Россия — странное место. С одной стороны, здесь открываются музыкальные школы, где изучают Ableton, а с другой — мы ещё далеки от сбалансированных лайн-апов и даже от того, чтобы открыто говорить о дискриминации.

Самое интересное в Keychange — то, как по-разному приходится общаться с разными странами, от Швеции до Испании. Испания довольно сильно отстаёт в вопросах равенства, в то время как в Швеции уже подумывают вообще отказаться от идеи гендера, потому что для них она уже отжила себя. Поэтому в Швеции вполне закономерно критикуют Keychange, не всегда понимая, что другим странам подобные инициативы всё ещё необходимы. Для меня было настоящим испытанием донести нашу миссию до всех.